Пчела, жаля конкурентку, легко извлекает свое жало из жертвы. То, что в процессе эволюции возникли млекопитающие, из тканей которых невозможно извлечь жало с его “рыболовными крючками”, для пчел является несчастным случаем. Если жало вырывается из пчелы вместе с пузырьком яда, маленькими мускулами и нервными клетками, несчастная тут же погибает от огромной раны в брюшке. Правда, количество пчел, уходящих из жизни таким образом, для колонии столь незначительно, что какой-либо селекции в направлении формирования гладкого жала не происходило.
Иными словами, никто не приносит себя в жертву, кому-то просто не повезло.
Люди подвержены влиянию на подсознательном уровне
Разумеется, люди поддаются влиянию. Эксперты по вопросам рекламы высоко оплачиваются как раз для того, чтобы максимально использовать эту человеческую слабость. Они воздействуют на нас с помощью различных манипуляций, описанных, например, в книге «Великий соблазн» Роберта Ливайна, изданной в 2003 году. Название является намеком на известную книгу Вэнса Паккарда, написанную им в 1950 году. В ней были представлены «тайные соблазнители», с помощью которых специалисты по рекламе того времени пытались воздействовать на людей, причем так, чтобы те этого не заметили. Обольщение должно оставаться незамеченным, а в качестве одной из самых коварных форм этой манипуляции Паккард описал технику утонченного влияния, именуемого «подсознательным».
«Подсознательно» – то есть люди подвергаются воздействию визуальных раздражителей, слишком непродолжительных для их осознания, но достаточно длительных для зрительного восприятия и передачи в мозг, дабы развернуться в области подсознания.
В качестве примера среды для передачи подсознательных раздражителей Паккард назвал фильм, обеспечивающий зрению восприятие 24 изображений в секунду, чтобы создать иллюзию движения; в такую киноленту вставлялись отдельные кадры (25-й кадр) с изображением напитка или закуски. Утверждают, что вследствие этого после сеанса резко возрастало число продаж товаров, предлагаемых в этом 25-м кадре и воспринимаемых зрителями на подсознательном уровне. Паккард цитировал газету Wall Street Journal, сообщавшую о манипуляции как новом виде рекламы, а читатели и другие люди верили его словам. Подсознательное обольщение считалось реализованным; так оно проложило себе дорогу в криминальные фильмы, где убийца под действием подсознательного раздражителя – холодного пива – вынуждал свою жертву покинуть душный кинозал, дабы найти в фойе прохладу, где его, однако, поджидало отнюдь не пиво, а смертельная пуля.
Описание Паккарда было столь убедительным и действенным, что, например, в штате Нью-Йорк в 1958 году был принят закон, запрещавший рекламу, в которой использовались подсознательные раздражители – без чего, впрочем, можно было бы обойтись. Потому что на самом деле все попытки доказать восприятие ниже порога восприятия постоянно терпели поражение, и на протяжении последующих десятилетий ученые уже и не пытались реализовать эту идею. Как исследователям головного мозга, так и специалистам в области рекламы стало известно, что одна лишь непродолжительность визуальных раздражителей, которые предлагались в ходе экспериментов, еще недостаточна для того, чтобы испытуемый их идентифицировал: необходимо понять происходящее, дабы возникли соответствующие реакции, а для этого мозгу требуется дополнительное время.
Если вообще говорить о подсознательном восприятия, то это под силу только вегетативной нервной системе, но она не способна устанавливать причинную взаимосвязь с раздражителем. Остается вопрос: почему же удалось так долго продержаться этой легенде? Да и сегодня она все еще звучит весьма убедительно, особенно когда смотришь фильмы 1970-х годов, демонстрирующие нам нечто при помощи тайного соблазнителя нашего подсознания.
Вероятно, это связано с огромным страхом перед любой возможностью манипулировать человеком. Разве мы не слышим постоянно об искусном промывании мозгов – в военное время или в рамках программ перевоспитания? Не мечтает ли каждое революционное движение о возможности создания нового человека при помощи соответствующей пропаганды?
Но тут мы можем быть спокойными. Наука нам говорит, что да, человеком можно манипулировать, но лишь в определенных пределах. Правда, трудно сказать, каким должен быть человек, которым вообще можно манипулировать. К нашему всеобщему счастью, наука снова и снова подтверждает, что он, человек, уже сейчас довольно-таки хорош. Пусть так будет и впредь.
Послесловие
О правильном обращении с властью без мандата
Огромное количество мифов, существующих в нашем сознании, далеко не исчерпывается теми, о которых мы рассказали. Можно было бы продолжать практически до бесконечности и рассказывать захватывающие истории о том, что загорелая кожа свидетельствует о здоровье организма, а во время сна до полуночи можно отдохнуть лучше, чем во время сна после полуночи; что клещи падают с деревьев, и их можно уничтожить с помощью масла; что количество нейронов в нашей центральной нервной системе со дня нашего рождения лишь уменьшается и когда-нибудь совсем иссякнет; что великолепное оперение павлинов – балласт, резко уменьшающий их шансы выжить; что увеличение расходов на научные исследования, как следует из политических заявлений, снижает расходы на здравоохранение и т. д.
Все это мы оставим без внимания, кроме упоминания о павлиньем хвосте, дающем преимущества своему носителю не только в процессе обольщения самок. Во-первых, он позволяет павлину-самцу быстро взлететь и высоко подняться, спасаясь от хищников; а во-вторых, использовать оперение для снятия избыточной энергии. Это пока не объясняет полностью все великолепие павлиньего оперения, однако уже не позволяет рассматривать его только как помеху, навязанную эволюцией.
Границы просвещения
Между знаниями, накопленными наукой с помощью своих методов, и сведениями, которые просвещенное общество усваивает с помощью средств массовой информации, – огромная пропасть. Многие результаты, полученные в процессе естественнонаучных исследований, (за них, кстати, обществу приходится платить), не доходят, к сожалению, до тех, для кого они добываются. Это касается не только перечисленных здесь мифов, но и новостей науки и техники, которые не фигурируют на первых полосах газет и которые вследствие этого не приобретают какого-либо значения для широкой публики.
Что же касается мифов, то их стойкость отчасти объясняется консерватизмом общественного сознания. А кроме того, ведь история о плохом и строптивом ученике Эйнштейне гораздо интереснее истории об усердном и прилежном школьнике Альберте. Другая причина долговечности мифов и легенд заключена в здравом смысле, постоянно ищущем четких объяснений и не удивляющемся, слыша, что он отдыхает только во время сна. Необходимо преодолеть эту инертность духа, и имеет смысл начать с инерции самой материи и понять, что имел в виду Эйнштейн. В этом-то и заключается задача данной книги.
«Формирование научного образа мыслей»
Итак, мы подходим к способности естествознания, оставшейся вне поля зрения даже такого великого философа, как Рене Декарт, который в своих работах хотел свести принципы научного процесса только к обычному интеллекту. На самом деле действительно скорее то, что было установлено Гастоном Башляром в его описании «формирования научного образа мыслей». Он установил – как было сказано выше, – что противоречие опыту, приобретенному нами в повседневной жизни при помощи нашего здравого смысла, является признаком истинно научного опыта. И здесь кроется проблема, полностью игнорируемая в кругах, которые – результативно или тщетно – добиваются общего взаимопонимания или понимания науки, т. е. того, что официально именуется общедоступным пониманием науки.
Проблема заключается в том, что нам внушают, будто бы при помощи простых картинок можно что-либо понять о последних достижениях естественных наук – к примету, о черных дырах, генных программах, о памяти на жестком диске, – и все это при помощи изображений, которые соответствуют нашим привычным представлениям и которые можно легко освоить, не обладая специальными знаниями. В действительности же тут придется отказаться от неких удобств, приносить жертвы и менять привычки. На самом деле понимание науки невозможно без «формирования научного образа мыслей», под которым подразумевается учебный процесс, требующий проявления активности и подключения собственного мышления.
К сожалению, бойкие изречения бойких ведущих или веселые предложения изобретательных авторов по-прежнему внушают нам, что они легко могут поднести нам все на блюдечке в готовом виде. И хотя на первый взгляд их утверждения звучат весьма заманчиво, но на самом деле они вводят нас в заблуждение, и мы теряем шанс действительно понять что-нибудь о науке и ее победах.
